Нашего сегодняшнего собеседника зовут Никита Прокофьев. Никита – партнер компании Pynes & Moerner, одной из ведущих executive search компаний России, где он возглавляет направление по поиску высококвалифицированных юристов. Проще говоря, Никита – хедхантер. В профессиональной среде у него репутация эксперта, который лучше, чем кто-либо, знаком с реалиями рынка труда юристов топ-уровня. Мы решили встретиться с Никитой и узнать у него последние новости о том, что сейчас происходит на рынке.
В качестве корреспондента нашего журнала с Никитой беседует Александр Орехов – директор издательства «Кто есть кто», издатель энциклопедии «Кто есть кто. Ведущие юристы России».
Никита, первый вопрос, конечно же, о нем – о кризисе. Какая обстановка на рынке сегодня в целом? Можно ли подвести какие-то первые итоги – как повлиял кризис на ситуацию на рынке труда для юристов?
Да, вопрос, надо сказать, последнее время бьет рекорды популярности. Первое, что необходимо понимать о сегодняшнем рынке, – это то, что дна он еще не нащупал. В отличие от 1998 г., когда все стало понятно очень быстро, сейчас мы еще где-то лишь на первой трети пути. Стало быть, и говорить мы можем только о неких промежуточных тенденциях, которые через какое-то время вполне могут измениться. Из того, что уже проявилось, совершенно уверенно можно пока констатировать лишь две вещи: во-первых, рынок ощутимо замедлился, где-то на 25–30%, а во-вторых, он перестал быть рынком соискателя. Завершилась гонка зарплат, продолжавшаяся примерно последние три года, и бал теперь снова правит работодатель.
А в чем именно проявляется замедление рынка? Стали меньше искать? Начались увольнения?
В нескольких плоскостях: в первую очередь, компании стали меньше искать и замораживать уже начатые проекты. Со стороны же соискателей, в общем, тоже началось более осторожное отношение к рассмотрению предложений. За последние годы мы уже как-то привыкли к тому, что 70–80% людей, с которыми мы выходим на связь, готовы подумать на тему новых возможностей, повстречаться с нашим клиентом. При этом человек мог через разные каналы рассматривать и три, и четыре, и даже пять позиций одновременно. Почти все забыли о старом добром, хотя и негласном, правиле, что переходить принято, когда уже достиг объективного потолка на текущем месте работы, и что менять компанию чаще, чем раз в 3 года, тоже не совсем «комильфо». Сейчас же у людей появляется склонность вместо возможностей видеть риски.
Да, но Вы как хедхантер от происходящего в последние три года, думаю, не сильно страдали?
Понятно, что мы рынок также ускоряли. Но не в ущерб интересам наших клиентов. Если критическая масса компаний была готова сражаться за кандидатов, которые параллельно рассматривали еще несколько вакансий и вдобавок еще собирались менять работу третий раз за 5 лет, – значит, это был системный фактор, который мы и принимали как данность. Но, безусловно, в каждом отдельном случае мы, как и всегда, детально описывали все риски, связанные с такими наймами, проверяли рекомендации кандидатов, предоставляли весьма комфортные гарантии по замене. Эта часть нашей работы от состояния рынка не зависит.
Хорошо, а что касается рынка работодателя и завершения гонки зарплат – как это все выглядит на практике?
Выглядит это так, что теперь мы еще долго не увидим историй успеха с удвоением и утроением компенсационного пакета в течение одного года, не будет больше аукциона офферов (предложений о работе. – Прим. ред.), когда человек мог в отдельных случаях разложить на столе варианты предложений от разных компаний и постатейно их сравнивать. Даже более того, на сегодня уже известно около десятка случаев урезания заработной платы на 20–25%. Тут, правда, не думаю, что раскрываю какую-то великую истину, которая бы относилась только к юристам руководящего уровня, ведь сокращения окладов распространялись на компании целиком, либо на все управленческое звено. Кроме того, у всех еще большая неопределенность с бонусами, размеры которых на высоких позициях очень существенны, в среднем достигают от 100 до 200% базового годового оклада. Та часть бонусного пакета, которая не гарантировалась, – обычно это большая часть максимального совокупного размера бонуса, где-то 50–70%, – скорее всего, заметно пострадает.
А с гарантированными бонусами что будет?
Все юристы, с кем я последнее время общался, тоже очень хотели бы знать. Здесь нет единого ответа: все сильно зависит от индустрии, уровня и специфики позиции человека, размера гарантированного бонуса. Да и размер негарантированного бонуса тоже играет роль. Ведь могут же, в конце концов, беспрекословно заплатить гарантированный бонус в размере 50% (от годового оклада. – Прим. ред.), чтобы подсластить потерю негарантированного еще на 100%. В общем, по сравнению с цифрами прошлого года, думаю, усредненная коррекция совокупных годовых доходов будет где-то на уровне 30%.
Сегодня влияние кризиса всерьез ощутили на себе не только инвестбанки и строительные компании, а практически все сферы бизнеса. Крупные компании испытывают сложности с перекредитованием и сокращают затраты, некоторые вообще ввели моратории на исходящие платежи. Соответственно, вслед за этим сжимается вся сфера В2В-услуг. Рекламодатели сокращают рекламные бюджеты, а теряющая доходы медиа-индустрия – штаты. Глобальный кризис сегодня уже стал реальностью практически для каждого человека. Что касается юристов – в каких сферах, на каких рынках наиболее заметно влияние кризиса?
Если мы говорим об корпоративных юристах, то здесь все четко следует за экономикой в целом. Как вы и сказали, финансовые институты, недвижимость. Там ситуация наименее приятная. И те немногие увольнения юристов с ответственных должностей, которые мы в последнее время наблюдали, имели место именно в этих секторах. Но все-таки надо понимать, что даже в самых проблемных индустриях (а к двум названным вами вскоре, очевидно, добавятся еще и некоторые другие) юристы – это не те люди, которых при наступлении проблем стоит непременно увольнять. Кто же тогда будет судиться с контрагентами, отстаивать интересы в госорганах, проводить реструктуризации? Во многих случаях сейчас работы у юристов даже прибавилось. Хотя, разумеется, если человека прицельно приглашали на обслуживание инвестиционных проектов или на IPO – с ним действительно могут попрощаться в первую очередь. Немного другая ситуация у юристов в консалтинге. Многие юрфирмы сейчас сильно недозагружены, юристы из практик по недвижимости и рынкам капитала вынуждены либо переключаться на обслуживание M&A и реструктуризаций, либо и вовсе покидать компании. Мораторий на найм (hiring freeze) сейчас ввело, по нашей оценке, где-то 60% юрфирм.
То есть юристов сейчас если и увольняют, то скорее в юридических фирмах?
Да. И то, в общем, увольнения как таковые касаются скорее тех, до кого просто руки не доходили, когда рынок был на подъеме. Многие юрфирмы, из тех, что не ввели hiring freeze, сейчас ожидают, что вот-вот, пользуясь кризисом, смогут дешево нанять звезд, освободившихся из других компаний. Но вот звезд-то как раз не увольняют.
Есть ли изменения в параметрах вакансий, которые находятся у Вас в работе?
Думаю, изменения на рынке одни и те же сейчас у всех. Клиенты несколько снижают темпы, так как понимают, что время работает на них: рычагов становится все больше, а привередничают кандидаты все меньше.
Сами юристы, обсуждая последствия кризиса, говорят о том, что для ряда направлений юридической работы кризис не ухудшит, а наоборот, даже оживит ситуацию и прибавит работы, в частности для коллекторских агентств и в сфере М&А. При этом большинство комментаторов экономической ситуации сходятся в том, что пика кризисных процессов на российском рынке стоит ждать к весне 2009 г. На Ваш взгляд, в каких сферах бизнеса будет наиболее тревожная ситуация для юристов (сокращения, уменьшения зарплат и т. п.)? Кто, наоборот, благополучно переживет кризисное время?
Вопрос скорее макроэкономический. Судя по тому, что пишут в прессе, именно так оно и будет. Могу добавить, что еще много позиций появится в инфраструктуре, в проектах ГЧП. Неплохо себя чувствуют многие private equity фонды. Для тех из них, у кого есть свободные средства, открылось много возможностей. А тревожная ситуация будет там, где бизнес был либо явно спекулятивным, либо конъюнктурным, либо каким-то совершенно надстроечным и жизнеспособным лишь в ситуации всеобщего и избыточного благополучия. Но лично я все стараюсь максимально консервативно взвешивать и закладываюсь на долгий спад. Года на полтора-два.
Никита, что Вы сегодня посоветуете специалистам? Кому следует не обращать внимания на слухи и разговоры о кризисе и сконцентрироваться на работе, а кому стоит обновить резюме и позвонить своему хедхантеру?
Первый признак, что вам стоит обратить внимание на слухи и разговоры о кризисе и обновлять резюме, – это если у вас стало меньше работы. Второй признак – если, поразмыслив, вы не видите возможностей восстановить прежнюю загрузку, переключившись на какой-либо другой фронт работ в своей компании. Ну а последний признак проявляется, когда на фоне первых двух вам по каким-то причинам продолжают подозрительно много платить. В общем же, выскажу совершенно банальную мысль о том, что надо все время критически себя оценивать, стараться отдавать себе отчет, в чем конкретно состоит ваша ценность для компании, и стремиться быть в курсе всех умонастроений руководства и собственников. Людям амбициозным в годину невзгод предоставляется масса возможностей максимально проявить свои профессиональные и человеческие качества. Если на человека можно положиться во время кризиса, то совершенно понятно, что и во время следующего экономического подъема он не спасует, столкнувшись с теми или иными затруднениями калибром поменьше.
Знаете, по какой-то причине наиболее распространенное представление о корпоративном юристе таково, что это человек, который сидит в глухом кабинете, не кажет оттуда носу, не социализируется, а занят тем, что пишет по запросам сотрудников какие-то бумажки. Важно осмыслить, что сегодня юрист руководящего уровня – пусть даже начиная с начальника отдела или старшего специалиста – это, если изволите, партнер в бизнесе. А партнер должен чувствовать пульс компании как свой собственный.
Никита, какие великолепные слова. Думаю, этому Вашему совету должны последовать не только юристы, а любой человек, вне зависимости от сферы, в которой он работает. Большое Вам спасибо за интересную беседу. Будем надеяться, что наших читателей все нынешние и грядущие трудности обойдут стороной. И надеюсь, что в следующий раз мы продолжим наш разговор – но в уже более стабильной и оптимистичной обстановке.
Да, хотелось бы надеяться. Благодарю.
Компенсация сотрудников ведущих международных юридических фирм
(Медианные значения)
Младший юрист: 50 000–120 000 долларов в год
Юрист среднего уровня: 100 000–160 000 долларов в год
Старший юрист: 160 000–250 000 долларов в год
Бонусная политика: 15–30% от годового оклада
Партнер: 350 000–1 500 000 долларов
Компенсация сотрудников ведущих российских юридических фирм
(Медианные значения)
Младший юрист: 24 000–60 000 долларов в год
Юрист среднего уровня: 50 000–100 000 долларов в год
Старший юрист: 120 000–180 000 долларов в год
Бонусная политика: 10–30% от годового оклада
Партнер: 300 000–700 000 долларов
Компенсация сотрудников корпоративных юридических подразделений
Руководители юридических департаментов
Базовый годовой оклад:
от 100 000 до 2 000 000 долларов
Годовой бонус: от 30% до 350%
Совокупный годовой доход:
от 130 000 до 5 000 000 долларов
Заместители руководителей юридических департаментов:
Более высокие значения годовых компенсаций свойственны инвестбанкам, фондам прямых инвестиций, диверсифицированным бизнес-группам, нефтегазовым, химическим, металлургическим и телекоммуникационным компаниям.
Менее высокие значения годовых компенсаций свойственны компаниям, производящим потребительские товары; ретейловым, фармацевтическим, транспортным и страховым компаниям; сектору информационных технологий.
