К
вопросу об определении пределов
автономии воли сторон договора об
осуществлении прав участников общества
с ограниченной ответственностью
Доцент
кафедры гражданского права
Южного
федерального университета
Заведующий
Филиалом
Ростовской
областной коллегии адвокатов «АК Диалог»
к.ю.н. И.П. Зиновьев
Одной
из наиболее обсуждаемых в юридической
литературе новелл, внесенных в Закон
РФ от 08.02.98 г. «Об обществах с ограниченной
ответственностью» (далее - Закон от ООО)
Федеральным законом от 30.12.2008 г. №312-ФЗ
стало положение пункта 3 ст. 8 закона,
позволяющее участникам ООО заключить
договор об осуществлении прав участников
общества.
В соответствии
с ним участники общества вправе заключить
договор, по которому они обязуются
осуществлять определенным образом свои
права и (или) воздерживаться от
осуществления указанных прав. Закон
приводит примерный (не закрытый) перечень
обязанностей, которые могут быть
возложены на участника ООО таким
договором:
- голосовать
определенным образом на общем собрании
участников ООО или согласовывать
варианты голосования с другими
участниками;
- продавать долю
в уставном капитале ООО по определенной
цене и (или) при наступлении определенных
условий, либо воздержаться от отчуждения
доли до наступления определенных
условий;
- осуществлять
согласованно иные действия, связанные
с управлением ООО, с созданием,
деятельностью, реорганизацией или
ликвидацией ООО.
Подобную норму,
несколько позже, законодатель ввел и в
Федеральный закон от 26.12.95 г. №208-ФЗ «Об
акционерных обществах» (далее – Закон
об АО)(ст. 32.1).
Действительно
указанные нормы являются по настоящему
новыми для российского законодательства,
развивающегося по пути усиления
императивных начал в регулировании
корпоративных отношений и, возможно,
ознаменуют новый подход к определению
допустимых границ автономии воли
участников хозяйственных обществ.
Возможность
заключения такого рода «соглашений
участников» (shareholder`s agreement) или «акционерных
соглашений» уже давно признана правом
многих зарубежных стран. Они известны,
например, законодательству Германии,
Франции, Швейцарии, Англии. Допустимость
заключения таких соглашений между
акционерами была предусмотрена и п. 4
ст. 3 Модельных законодательных положений
для государств - участников СНГ о защите
прав инвесторов на рынке ценных бумаг.
Тем не менее,
нашему национальному законодательству,
до недавнего времени, этот правовой
институт известен не был. Отдельные
попытки заключения подобного рода
соглашений между участниками российских
компаний на основании принципа свободы
договора (п.2 ст. 421 ГК РФ) как правило не
выдерживали «проверки на прочность» в
случае их судебного оспаривания.
Российские суды квалифицировали, их
как сделки, направленные на
несанкционированное законом ограничение
правоспособности их участников (отказ
от прав предоставленных им в соответствии
с российским законодательством) а
значит ничтожные в силу п.2 ст. 9 и п. 3 ст.
22 и ст. 168 ГК РФ. Ярким примером такого
подхода явилось дело ОАО «Мегафон»
(Постановление ФАС ЗСО от 31.03.2006 №
Ф04-2109/2005(14105-А75-11)...).
Указанные новеллы
Закона об ООО и Закона об АО, безусловно,
изменят сложившееся устойчиво-негативное
отношение судов к такого рода договорам.
Однако, легализовав принципиальную
возможность заключения соглашений
участников хозяйственных обществ,
законодатель оставил неразрешенными
целый ряд вопросов, что, в значительной
степени снизит эффективность практического
применения этого нового института.
Наиболее актуальным
из таких вопросов, является вопрос об
определении пределов автономии воли
сторон такого рода соглашений, то есть
границ свободы договора об осуществлении
прав участников общества.
Как следует из
содержания п.3 ст.8 Закона об ООО в
соответствии с ним участники общества
могут заключать договоры двух видов:
во-первых,
об осуществлении прав, вытекающих из
факта обладания долей в уставном капитале
ООО, и, прежде всего (но не только), прав
на участие в управлении делами общества
посредствам голосования на общем
собрании его участников;
во-вторых,
о порядке и условиях осуществления прав
по распоряжению принадлежащими участникам
долями в уставном капитале общества.
Между тем действующее
законодательство уже содержит достаточно
развернутую и весьма детальную
регламентацию вопросов управления ООО
и оборота долей в его уставном капитале,
то есть тех вопросов, которые потенциально
могут быть и предметом соглашения
участников ООО. Многие из этих норм
закона носят императивный характер.
Кроме того, устав общества также может
содержать соответствующие положения
конкретизирующие и дополняющие правила
установленные законом. Будучи включенными
в устав эти предписания также приобретают
для всех участников общества обязательный
характер.
Таким образом,
одной из проблем, которую придется
решать, отвечая на вопрос о границах
дозволенного усмотрения при заключении
соглашений участников ООО, станет
проблема их соотношения с императивными
положениями закона, с одной стороны, и
устава ООО с другой.
Решение первой
части проблемы, на первый взгляд,
трудностей не составляет. Договор об
осуществлении участниками ООО своих
прав является гражданско-правовым, а
значит в силу ст. 422 ГК РФ, устанавливающей
в общем виде границы свободы договора,
должен соответствовать императивным
нормам права под страхом признания его
недействительным (ст. 168 ГК РФ). Именно
поэтому, например, недопустимым, будет
соглашение участников ООО по которому
один из них обязуется воздержаться от
осуществления своего права на получение
информации о деятельности общества
(абз. 2 п.1 ст. 8 Закона об ООО) или от права
требовать исключения из общества
участника, который грубо нарушает свои
обязанности чем существенно затрудняет
дальнейшую деятельность общества (ст.10
Закона об ООО).
Впрочем, как
представляется, и здесь не обойдется
без спорных ситуаций, вызванных различным
толкованием содержания тех или иных
положений закона. Так, например,
неочевидным представляется ответ на
вопрос о правомерности соглашения,
устанавливающего обязанность участника
ООО перед другим его участником,
заинтересованным в совершении обществом
сделки, голосовать в будущем за ее
одобрение, или соглашения устанавливающего
для отдельного участника (участников
ООО) обязанность воздержаться от
реализации своего права на получение
части прибыли общества. С одной стороны,
такого рода соглашения вполне укладываются
в рамки модели описанной в п.3 ст.8 Закона
об ООО и прямо не противоречат императивным
предписаниям закона. С другой, они
направлены на перераспределение между
участниками баланса рисков и преимуществ,
который исторически сложился в
корпоративном праве. Этот баланс
предполагает, что участник корпорации,
как правило, имеет объем прав и несет
риски, связанные с деятельность корпорации
пропорционально доле своего участия
в ней. С этой точки зрения такого рода
соглашения противоречат самой природе
корпоративных отношений.
Более сложным в
настоящее время представляется ответ
на вопрос о правомерности соглашения
участников ООО об осуществлении своих
корпоративных прав не нарушающих
императивных предписаний закона, но
противоречащих положениям устава
общества или направленных на преодоление
установленных уставом ограничений.
Например, в соответствии
с п.3 ст. 14 Закона об ООО уставом общества
может быть ограничена возможность
изменения соотношения долей его
участников. Соответствующие изменения
в устав вносятся единогласным решением
всех участников. Новая редакция закона
(кстати одновременно с включением в
него положений легализующих соглашения
участников) дополнена нормой,
устанавливающей последствия нарушения
запрета на изменение соотношения долей.
В соответствии с ней, лицо, которое
приобрело долю в уставном капитале
общества с нарушением этого запрета,
вправе голосовать на общем собрании
участников общества лишь той частью
своей доли, размер которой не превышает
установленный уставом максимально
допустимый размер (абз. 2 п.3 ст. 14 Закона
об ООО). Между тем участники ООО,
единогласно установившие в его уставе
такой механизм противодействия
консолидации корпоративного контроля
в одних руках, теперь совсем не
гарантированы от того, что частным
соглашением отдельных участников все
их старания будут сведены на нет. При
этом один или группа участников,
договорившись о совместном или
согласованном голосовании на общем
собрании участников ООО, с одной стороны,
обеспечат себе возможность контролировать
количество голосов превышающее
установленный уставом предел, а с
другой стороны не нарушат положений
п.3 ст. 14 Закона об ООО. Можно, конечно,
возразить, что такая группа участников
ООО и без всяких соглашений может
голосовать согласованно. Но ведь одно
дело, когда такое согласование позиций
по тому или иному вопросу повестки дня
осуществляется в рабочем порядке в ходе
свободного обсуждения и волеизъявления.
И совсем другое, когда отдельные участники
голосования уже связаны заранее
заключенным и обязательным для исполнения,
прямо предусмотренным действующим
законодательством договором, который
может действовать и не только в отношении
конкретного вопроса и конкретного
собрании участников (закон такую
возможность не исключает). Такой договор
будет иметь ярко выраженную направленность
на преодоление единогласно установленного
всеми участниками ООО и нашедшего
императивное закрепление в его уставе
ограничения на консолидацию «корпоративной
власти» в одних руках.
К сожалению
действующее законодательство не дает
ни какого ответа на вопрос о квалификации
соглашений участников, противоречащих
императивным положением устава ООО или
направленных на их «обход». Положение
усугубляется еще и тем, что ни ГК РФ, ни
Закон об ООО не содержат нормы прямо
обязывающей участника ООО соблюдать
предписания его устава. Такая обязанность
конечно же предполагается, но в легально
закрепленный перечень обязанностей
участника ООО она почему-то не включена.
Конечно, оспаривая такого рода соглашения
можно в очередной раз обратиться к
«резервной» ст. 10 ГК РФ, но ее применение
в данном случае даст необоснованно
широкий простор для «творчества»
правоприменителя, в связи с чем будет
сопряжено с известными трудностями.
Представляется, что
ответы на указанные в настоящей статье
вопросы применения законодательства
об ООО, не могут быть найдены только
путем судебного толкования, поскольку
в данном случае суды будут вынуждены
не столько толковать, сколько восполнять
пробелы законодательного регулирования,
выходя за пределы компетенции судебной
власти. Эти вопросы должны быть решены
на законодательном уровне, причем
желательно, в кратчайшие сроки. Как уже
отмечалось, соглашения участников и
акционерные соглашения заключались и
ранее, даже под страхом признания их
ничтожными. Теперь же, после их формальной
легализации этот процесс стает
необратимым. Однако российское
законодательство, как представляется,
еще не содержит четкого и пригодного
для эффективного использования механизма
правового регулирования соответствующих
отношений способного обеспечить наличные
потребности участников гражданского
оборота.
Впрочем, в Концепцию
развития гражданского законодательства
Российской Федерации, подготовленную
на основании Указа Президента РФ от 18
июля 2008 г. №118 «О совершенствовании
Гражданского кодекса Российской
Федерации» (одобрена Советом при
Президенте РФ по кодификации и
совершенствованию гражданского
законодательства от 07.10.2009 г.)
внесены
положения предполагающие более подробную
регламентация отношений, возникающие
по поводу заключения и исполнения
соглашений участников хозяйственных
обществ на уровне Гражданского кодекса.
С этой целью предлагается установить
в Кодексе общие правила о возможности,
порядке заключения и предмете такого
рода соглашений. Здесь же в Концепции
приведены основные ориентиры, которых
следует, по мнению разработчиков,
придерживаться при подготовке
соответствующих изменений в ГК РФ. В
соответствии с ними, такие соглашения
в любом случае не могут менять корпоративную
структуру, порядок принятия корпоративных
решений и иные корпоративные правила,
устанавливаемые в расчете на третьих
лиц, не являющихся участниками соглашения.
Их условия не могут противоречит
законодательным, в том числе антимонопольным
запретам, природе отношений или публичным
интересам.
